+7 964 558-01-25Москва
- E-mail: info@kupistarinu.ru
- Skype: kupistarinu.ru
0 предметов на 0 Р
Способ оплаты
Подписка на новинки
Почему у нас?
Действующие Акции
Мы помогаем!
- Главная
- Видео про иконы
- Медянский Покровский женский монастырь: путеводные нити в прошлое… Часть 1.
Медянский Покровский женский монастырь: путеводные нити в прошлое… Часть 1.
01 Июня 2020
Медянский Покровский женский монастырь в селе Медяна, Курмышского уезда Симбирской губернии (ныне – Пильнский район Нижегородской области) – история, факты, предположения и легенды.
Во Славу Божию!
Исследование начато 12.09.2017 года, оно продолжается до сих пор и не может пока считаться оконченным.
Максим Бурмистров
публицист, исследователь, собиратель, эксперт, путешественник.
Благодарности.
Наталии Адер за бесценную помощь в деле раскрытия неизвестных страниц истории Медянского женского Покровского монастыря и за предоставление исторических документов, а также за сообщение устных преданий, бытующих на территории Медянского края.
Галине Филимоновой за желание помочь в воссоздании исторических событий, связанных с Медянской обителью и за действенную помощь в этом нелегком деле.
Алексею Смирнову за мудрые советы, помогшие организовать поиск информации самым правильным образом.
Михаилу Будникову за ценные сведения, касающиеся Медянского монастыря и за искреннее желание помочь в исследовании страниц прошлого.
ЧАСТЬ 1.
Бывает так, что какие-то события в твоей жизни, кажущиеся вначале просто случайностью, стечением обстоятельств, вдруг заставляют тебя совершенно по-иному на них взглянуть и оценить, после чего четко понимаешь, что они должны были случиться именно сейчас и именно с тобой, ни с кем другим. Эти события неожиданно выстраиваются в единую и гармоничную цепочку. Все происходит вроде бы и не специально, но в то же время все время ловишь себя на мысли, что события эти срежиссированы, выстроены кем-то другим, что они вовсе не случайны. Появляются новые люди, помогающие тебе, происходят удивительные открытия, о которых и не мечтал, огромный, неведомый доселе механизм приходит вдруг в движение. В таких случаях мне видится Рука Господа, направляющая всех участников действа, сводящая их вместе, в одно время и в одной точке…
Сырым ранним октябрьским утром я бродил с фонариком по иконным рядам Московского Вернисажа в Измайлово, когда мне в глаза бросилась одна икона. В принципе, ничего из ряда вон выходящего, но в хорошей сохранности, образ Николая Чудотворца, написанный яркими масляными красками на аналойного размера, иконной доске. Не шедевр и не примитив, на первый взгляд – нечто среднее, не столичное, конечно, но крепко, от души сработанное, словом, что-то в этом провинциальном образе меня зацепило, «включило» сразу, слишком не похожа была икона на все то, что мне доселе приходилось видеть и держать в руках.
Рассматривая частенько сотни икон каждый день, увлекаясь религиозной живописью настолько, что это занимает практически все мое время, я в этот момент поймал себя на мысли, что эта старинная икона абсолютно выбивается из тех стилей, «пошибов», которые можно было бы определить сразу, в одночасье, что называется, «в лоб».
Это была не поточная поздняя икона и в то же время, не образ, принадлежавший к какой-то школе или известному кустарному иконописному центру, но изограф, ее написавший, явно не был дилетантом в своем труде и при этом, что очень важно, он имел свое собственное видение, свой личный взгляд на образ любимейшего на Руси, святого!..
Добродушный торговец разложил свой товар прямо на рогожке, постеленной на асфальт аллеи, я сел на корточки и взял икону в руки, чтобы получше рассмотреть ее.
Старинная икона Николай Чудотворец.
Необычность живописи стала для меня еще более очевидной, и если честно, всего моего опыта было недостаточно для того, чтобы произвести хотя бы примерную местечковую атрибуцию, но когда я перевернул икону, дабы рассмотреть оборотную сторону иконной доски, мое удивление мгновенно переросло в волнение: в верхней части иконы имелась надпись, выполненная краской, которая в рассветных московских сумерках читалась довольно плохо. Участливый продавец склонился надо мной и сказал:
- Там что-то про монахиню кукую-то написано, я читал, но не смог разобрать…
Про монахиню? Уже интересно! Я включил фонарик и направил его яркий луч под углом к тексту, который тут-же преобразился, стал более темным и контрастным, обозначившись на фоне изумрудной краски, которой был затонирован иконный задник. Свет фонаря дал мне возможность без помех прочитать все написанное от начала и до конца, причем по мере чтения волнение мое все нарастало, ведь надпись эта коренным образом меняла мое отношение к иконе, делала ее необычайно интересной и ценной, а еще более точно говоря – бесценной находкой во всей моей практике!
Надпись на иконе была дарственной, но важность ее заключалась в том - кто, какой конкретно человек выступал в качестве дарителя святого образа, ведь это была не просто «какая-то монахиня», как заметил продавец, а игумения, то есть настоятельница, начальница конкретного монастыря, по сути – историческая личность!
Известно, что обычно старинные иконы не имеют никаких надписей, позволяющих их идентифицировать или хотя бы датировать с достаточной точностью. Не принято было русскими мастерами ставить на своих работах подписи и даты, подписные и датированные иконы крайне редки.
Чаще (но все равно очень и очень редко) на задниках антикварных икон могут встретиться заказные, владельческие или дарственные надписи, но они, как правило, не несут в себе никакой полезной информации для исследователя конкретного произведения и никак не влияют на изменение ценности иконы для ее нынешнего владельца или приобретателя, хотя могут подчас с достаточной точностью дать информацию хотя бы о времени создания предмета.
Говоря слово «ценность», я подразумеваю, в первую очередь, безусловно, историческую ценность, значимость предмета, хотя любой антиквар согласится и с тем, что надпись на иконе, свидетельствующая о связи произведения с известным историческим персонажем очевидным и кардинальным образом влияет и на ценность чисто материальную, коллекционную.
Надпись типа «Васечке Иванову на память от Олечки» на иконе может встретиться, но что она будет значить для меня или для другого исследователя? Ровным счетом ничего! Никакой полезной информации она не прибавит к знанию о самой иконе, но на этот раз мне крупно повезло – на иконе имелась крайне интересная надпись, сделанная исторической личностью, да еще и с указанием точной даты!
Вот полное содержание этого замечательного текста: «Въ день Ангела изъ Медянскаго Покровскаго женскаго монастыря от игумении Елисаветы. 1916 года августа 19 дня».
Подумать только: игумения Елисавета, настоятельница Медянской обители, послала этот живописный образ святителя Николая кому-то в подарок, причем сделала она это к конкретной дате, за год до революционных событий в стране!
Дарственная надпись на иконе.
Быстро найдя ценовой консенсус с покладистым и сговорчивым продавцом иконы и расплатившись, я отошел от «прилавка», и перед тем, как убрать бережно покупку в сумку, еще раз рассмотрел икону со всех сторон.
Отметив для себя повторно факт неопределимости стилистики живописи в привязке к местечковому иконописному центру или хотя бы к региону, я снова перевернул икону и зафиксировал необычность деревянной основы, иконной доски: оборот иконы был затонирован бирюзовой краской, но самое интересное - это единственная шпонка, которая была врезана в доску не под прямым углом, поперек, а диагонально, с уклоном.
Иконная доска с такой косой «диагональной» одинарной шпонкой мне также попадалась впервые и получалось, что икона эта, даже не беря в учет дарственную надпись, уже представляла из себя интереснейший памятник, необычный, во всех отношениях, антикварный предмет.
Надпись же делала образ исключительным, редчайшим артефактом, настоящим раритетом, но для меня сразу стало понятно, что икона не просто так «пришла ко мне», что она обязывает меня заняться всесторонним изучением исторических фактов, связанных, во-первых, с Медянским Покровским женским монастырем (я тогда понятия не имел, где он и что он), а во-вторых, с игуменией Елисаветой, тем самым конкретным духовным и историческим лицом, которое сделало надпись на иконе и которое, по моему убеждению, оставило и свой след в истории русского православного монашества.
Кроме этих быстрых мыслей, молнией проносившихся в моей голове, у меня робко зародилась и еще одна, которая, как я надеялся, могла найти свое подтверждение в результате дальнейших исследований исторических событий и фактов: мне почему-то сразу пришло в голову, что всеобщая необычность иконы – и живописи и иконной доски связана с тем, что образ написали в самой Медянской обители, где, возможно, существовала в то время иконописная мастерская и если этот факт подтвердится, то историческая и культурная ценность иконы в моих лично глазах возрастет многократно, ведь можно будет во всеуслышание заявить еще об одном иконописном центре, существовавшем в России на рубеже XIX-XX веков.
Говоря честно, в тот момент мне казалось все достаточно простым, поскольку в моей практике уже были моменты, когда мне требовались какие-то конкретные данные по определенным монастырям, храмам или историческим персонажам прошлого. Все обнаруживалось в Сети за считанные минуты, ответы, что говорится, находились сами собой. И тут я особо не напрягся, надеясь, что уж история-то целого монастыря и его настоятельницы ну никак не могли быть обойдены в той неисчерпаемой информационной базе, которая накоплена в виртуальном пространстве. Но тут, как оказалось, я сильно ошибся…
Придя домой, я всхрапнул после практически бессонной ночи, проведенной в поездке на Вернисаж, предвкушая приятное легкое и красивое интернет-путешествие в историю, а проснувшись и перекусив, засветил «голубой экран» компьютера и начал искать необходимую, мне, информацию…
То, что я увидел, меня мало порадовало: собственно говоря, никаких нужных данных сходу мне выискать не удалось, моя разыгравшаяся фантазия потерпела первое фиаско, натолкнувшись на глухую стену, а точнее сказать, оказавшись в пустом поле, где куда ни кинь взгляд – лишь голая земля, поросшая редкой жухлой травой, колышимой промозглым осенним ветром…
Мне почему-то вспомнился мой учитель по классу гитары из далекого детства, который в моменты моей лености и спешки в желании побыстрее проиграть сложный фрагмент музыкального произведения неизменно останавливал меня и вопрошал с укоризной, глядя на меня сквозь толстые линзы большущих очков в роговой оправе:
- Все норовим всех шапками закидать? Торопимся? Не выйдет, молодой человек, не выйдет!
Но отступать было некуда, первая неудача лишь разожгла во мне азарт к дальнейшим поискам, и я все атаковал и атаковал поисковые системы, пытаясь под разными словосочетаниями найти хотя-бы что-то о Медянском монастыре. Наконец, мне повезло и в моем распоряжении оказалась статья, написанная энтузиастом и краеведом из села Медяна, Николаем Федоровичем Кирсановым. На сайте Пильнской библиотеки был размещен текст из книги «История, легенды и люди Медянского края», вышедшей в 1999 году, через три года после ухода из жизни автора этих интересных и познавательных материалов.
Сама книга была посвящена истории села Медяна (расположенного где-то в глубинке между Нижним Новгородом и Казанью), событиям дореволюционной, революционной, постреволюционной, военной истории и истории современной, в ней рассказывалось и о конкретных личностях, в большинстве своем – о простых тружениках поселения, которые внесли и вносят свою лепту в его жизнь.
Но надо сразу сказать, что Николай Федорович, описавший в отдельной главе под названием «Что было за стенами Медянского монастыря», создавал свой труд в условиях, когда народ «семимильными шагами» шел навстречу коммунизму, отвергая напрочь «религиозные пережитки прошлого», да и сам он, будучи к тому же директором местной школы, был, так сказать, активным проводником идей марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, в результате чего вся историческая составляющая текста была густо пропитана идеологической ненавистью ко всему, что связано с религией и в частности – к Медянской обители. Поэтому я, читая текст, автоматически его «переверстывал» на современный лад, ведь сегодня подобный тон в описании событий религиозной истории нашей Родины уже, слава Богу, неприемлем!
Скажу честно, что мне было обидно читать эти строки, которые написаны человеком, с одной стороны, стремящимся собрать по крупицам исторические данные о родном селе и сельчанах (Николай Федорович ведь был основателем местного школьного краеведческого музея), а с другой – продолжающим безжалостно и исступленно, в революционном порыве «разбрасывать камни» своей сельской истории. Но ничего не поделаешь, надо быть благодарным ему уже за то, что он дал мне возможность «заглянуть за стены монастыря», за которыми, по его словам, находился «центр духовного отравления народа» и жили монахини, «устремленные к наживе и ханжеству» [77].
Выдержки и данные из этой любопытнейшей исторической повести я еще буду приводить ниже, но почти сразу мне стало понятно, что Николай Федорович частенько путает факты, противоречит сам себе, а посему считать эти выкладки единственно истинными было нельзя, оставалась резкая необходимость искать новые и новые источники, более полные и достоверные.
Также в дальнейшем я нашел еще один источник [1], который оказался «укороченной» версией первого – это была печатная книга, а не интернет издание, поэтому где-то я буду цитировать одну версию, а где-то – другую.
Практически сразу меня задела неточность в самом названии села, с которой я потом неоднократно сталкивался в разных источниках. Где-то село называется Медяна, а где-то Медяны, хотя к сути моего исследования эта деталь существенного отношения не имела.
Скоро мне удалось получить краткую информацию о Медянском монастыре, которая значилась в справочнике по монастырям и храмам «Православные русские обители», вышедшем еще в имперской России в книгоиздательстве П.П. Сойкина, в Санкт-Петербурге в 1909 году [2]. Но и тут ничего интересного мне не пришлось почерпнуть, так эта ситуация и зависла бы, если бы не помощь других людей!..
Страницы из справочника «Православные русские обители», 1909 год. [2].
Я рассказал об иконе моему другу, Алексею Смирнову, а тот, в свою очередь, посоветовал разместить объявление о поиске информации на профильном форуме Храмы России (http://temples.ru/forum), где и произошло мое виртуальное знакомство с Наталией Адер, человеком интересным и увлеченным, как и я, историей Медянской обители. Наталия откликнулась на мой призыв о помощи в поиске информации и в результате нашего знакомства я получил доступ к нескольким интереснейшим документам, имевшимся в распоряжении Наталии, и уже вместе с ней мы сделали важные для нас обоих, открытия, а также обнаружили и изучили еще несколько новых источников информации, давших как однозначные ответы на наши вопросы, так и обозначившие еще более конкретно «белые пятна» в истории обители и ее насельниц.
Материала получилось достаточно много, поэтому у меня ушло много времени на его прочитывание и изучение, на сопоставление фактов, имевшихся в разрозненных источниках, на стандартизацию событий и дат.
Говорить о том, что мои данные о Медянском монастыре, которые будут приведены ниже, являются абсолютно точными и полными, не приходится, более того, я лично убежден, что это лишь отправная точка для последующего полного и детального исследования исторических событий и фактов и может быть, уже в ближайшее время у меня будут новые сведения, касающиеся монашеской обители, из которой в 1916 году в подарок кому-то ко Дню Ангела вышла моя икона святителя Николая.
Итак, приступаю к изложению того, что мне удалось узнать, список литературы и ссылки на ресурсы в Сети будет приведен в конце моей статьи, так что каждый желающий более полно узнать о Медянском Покровском монастыре сможет это сделать, найдя и изучив первоисточник. В мою же задачу и идею входило желание восстановить и изложить кратко историю зарождения, жизни и гибели монастыря, узнать о конкретном человеке – игумении Елисавете, а также постараться установить сам факт существования в обители иконописной мастерской, на мой взгляд, в этом ракурсе задача моя оказалась вполне выполненной.
Само село Медяна – старейшее на территории области, оно упоминается в переписи 1624 года и значится многопоместным [1].
Медянский Покровский женский монастырь в селе Медяна Курмышского уезда Симбирской губернии Московской области (ныне это Пильнский район Нижегородской области) обосновался на месте исчезнувшего мужского Никольского Медянского монастыря, история которого начинается еще при совместном правлении царей Петра и Иоанна, которым монашествующие подали челобитную «о начале пустыни» в 1687 году [5], однако монашеская община тут существовала и ранее, при царе Михаиле Федоровиче, о чем «новые монахи» сообщают в челобитной царям: «В прошлых годах по указу великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея России самодержца, заведена та Николаевская пустыня на церковной пустой земле, и их братья старцы собрались немногие и от скудости разошлись. И при державе блаженныя памяти великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея великия и малыя и белыя России самодержца, великих государей милостынею и трудами иноческими и тамошних жителей подаянием на том же прежнем месте тое Николаевскую пустынь вновь построил строитель Павел, что был преосвященный митрополит Рязанский и Муромский» [5].
Симбирские Епархиальные ведомости, 1908 г. [5].
В 1688 году «Медянская пустынь с пашнею, сенными покосами и всеми угодьями» была приписана по челобитной патриарха Иоакима к патриаршему домовому Нижегородскому Благовещенскому монастырю [5].
Интересная деталь: монастырь был Николаевским, то есть посвященным святителю Мирликийскому Николаю Чудотворцу, и по тому же источнику в нем имелся всего один деревянный храм во имя святого Чудотворца Николая. Было тут и значительное хозяйство: пять келий для монашествующих, конюшенный двор, поварни, четыре житницы, а за оградой – скотный двор с избами, было много земли, использовавшейся в различных сельхоз целях [5].
В источнике указывается, что обитель богатела, ее земельные наделы все время прирастали новыми участками, были куплены и сто крестьян, поселенных на купленных полях, однако в 1764 году Николаевская пустынь в Медяне оказывается упраздненной по неизвестной причине, при этом деревянный Никольский храм переносится в само село (монастырь был в отдалении, на расстоянии одной версты от села), а впоследствии, в 1811 году храм этот будет перестроен уже в камне [5]. Все здесь же находим и другие любопытные данные о том, что из пустыни в теперь уже Медянскую Никольскую церковь попадают ценные реликвии, в их числе старинные книги и несколько древних икон.
Вопрос об упразднении Никольской монашеской общины, вроде бы вполне успешной и развивающейся, остается открытым, в религиозных источниках на него ответа нет. Что случилось, почему обитель прекратила свое существование? Возможно, и на этот вопрос время даст внятный ответ.
Забавный вариант развития событий мне удалось найти в книге Н.Ф. Кирсанова, который дает такую краткую «коммунистическую» справку об этом: «…на место бывшего мужского монастыря, который в период войны под руководством Пугачева в 1773 году был сожжен восставшими крестьянами Медяны» [1].
Получается явная нестыковка фактов, по которой с одной стороны, монастырь был «тихо» упразднен в 1764 году самими Церковными властями, а с другой – был сожжен и уничтожен бунтарствующими элементами из самих же сельчан, «уже тогда» революционно боровшимися с «чуждыми классовыми элементами».
В статье Д. С. Мочалова «Материалы малоизвестных монастырей Нижегородской епархии в фондах ГУ ЦАНО», основанной на данных архива Нижегородской области, в котором есть и документы из Медянского монастыря, говорится, что новая община должна была переехать из Пильны «на место разоренного в 1775 году пугачевцами мужского монастыря» [73]. Появляется еще одна неподтвержденная дата исчезновения мужской пустыни.
И еще. Красовский В. Э. в своем труде «Хронологический перечень событий Симбирской губернии 1372-1901 гг.», сообщает в разделе событий, случившихся в 1774 году, что «Пугачев, схваченный на Узени в начале октября, привезен был Суворовым в Симбирск» [75] (стр. 49).
Вариант «революционной» трактовки событий Кирсановым в этом случае никуда не годится, ибо деревянный Никольский, а затем и каменный храм в Медяне существовали, и это подтверждают другие источники, в частности, справочник Баженова, изданный в 1900 году. Там указывается, что «храм каменный, построен прихожанами в 1811 году» [7], то есть полностью подтверждаются данные предыдущего, хотя и более позднего, источника [5]. Не стыкуется информация и с тем, что изложил Мочалов – смутьян Пугачев в 1774 году уже был арестован.
Статистическое описание соборов, монастырей, приходских и домовых церквей Симбирской Епархии, 1900 г. [7].
Как бы там ни было, женская община в Медяне образовывается на старом намоленном месте, на месте более древнего монастыря, от которого, после его закрытия, остается лишь пустое место, на котором высится «деревянный столб с иконою, никаких других следов существования ея не осталось» [5].
Наиболее подробно история «новейшей», теперь уже женской обители, описывается в Симбирских Епархиальных Ведомостях за 1904 год [3], как выясняется, путь от самой задумки до практического воплощения идеи о монастыре в жизнь был и долгим и тяжелым.
Всегда очень важно понимать, что в основе создания любого монастыря были и будут не просто идеи и мечты, а конкретные люди – подвижники и вдохновители, те, кто сам являет собой пример божественного, богоугодного поведения и чьи мысли и дела привлекают к этой идее сторонников – будущих насельников монашеской общины и благотворителей.
У истоков создания Медянского женского монастыря, по сути, стояли две выдающиеся личности, два конкретных человека, которых соединил Сам Господь и упорная деятельность которых привела в результате к появлению на территории имперской России одного из самых молодых монастырей.
Вдохновителем и идейным отцом монастыря стал отец Авраамий (Некрасов), протоиерей Арзамасского Николаевского женского монастыря, а физическим исполнителем общих идей по созданию обители явилась жительница села Пильна, Дарья Егоровна Ольнева, со временем превратившаяся в матушку Ксению, первую из двух настоятельниц Медянской обители [3].
Отец Авраамий (Некрасов).
Фото из журнала «Нижегородская старина» [6].
Отец Авраамий был сыном сельского священника, воспитывался соответственно, проявляя искреннюю тягу к учебе и вере. Он с успехом закончил Нижегородскую Духовную семинарию, однако отец не дал ему пойти дальше, и в духовную академию вместо себя Авраамий устроил своего товарища.
Отец Авраамий женился, но детей не имел.
Важнейшее обстоятельство в его жизни заключается в том, что он являлся духовным сыном преподобного Серафима Саровского, который и предсказал ему «бездетность телесную», но множество детей духовных, что и можно со всей полнотой констатировать по итогам славной жизни отца Авраамия, умевшего своими словами и поступками привлекать к себе людей и делать их по-настоящему добрыми и близкими ко Господу во всех своих помыслах и делах [6], [3], [36].
Дарья Егоровна Ольнева, также, как и ее будущий духовный наставник, с малых лет стремилась к благочестивой жизни, чуралась всего дурного, чего ей пришлось немало увидеть и познать в деревенской жизни. «Еще с десятилетнего возраста решила принять на себя обет девства и стала искать путь правды и спасения» [3], говорится в «Кратком сказании об основании женского Покровского монастыря при селе Медяне», не удивительно, что и в более взрослые годы стремление к духовной чистоте не оставило ее.
Знакомство отца Авраамия и Дарьи произошло благодаря их общей знакомой, Натальи Илларионовны, жительницы села Медяна. Вместе они отправились на богомолье в Саров, а оттуда попали на прием к отцу Авраамию и – удивительное дело, их встреча стала отправной точкой в глубоких и самых искренних человеческих отношениях, в которых отец Авраамий относился к своей духовной дочери Дарье, как к родной.
Именно отец Авраамий заронил в душу Дарьи мысль о том, что она, обладая чистой и открытой душой, большим любящим сердцем и конечно, определенными человеческими качествами, может стать руководительницей не только своей жизни, но жизней других сестер, спасающихся во Христе, другими словами, он дал ей надежду на создание в будущем общины [3].
Интересно заметить, что Дарья Ольнева была женщиной безграмотной, однако по настоянию отца Авраамия она освоила грамоту и письмо, чему свидетельством является краткая запись, сделанная собственноручно игуменией Ксенией (в миру – Дарьей Ольневой) в ведомостях монастыря [4] (сами ведомости датируются 1916 годом, когда матушки Ксении уже не было в живых, однако в них по какой-то причине попали страницы более ранних записей, где и есть образец письма игумении Ксении).
Идея создания некоего духовного общества была, по видимому, высказана в личной беседе Дарьи и о. Авраамия в 1858 году, «в следующем же 1859 году, по его благословению, в Пильне открывается союз благочестивых жен – подвижниц, ищущих Господа, учительство же и руководительство их ко спасению поручается о. Авраамием девице Дарьи» [3].
Коммунистический биограф и историк Кирсанов так пишет об этих событиях: «Большую роль в этом сыграл Арзамасский протоиерей Некрасов Аврамий Георгиевич. Ему удалось уговорить крестьянку села Пильна Оленеву Дарью Егоровну возглавить вербовку девушек для создания религиозной общины, которая бы была живым примером отречения от жизни земной и надежды на жизнь «вечную» и смогла бы отвлекать народ от мыслей, направленных против царя и помещиков» [1]. Другая датировка этих событий встречается у Д. С. Мочалова: «Первое упоминание об обители относится к 1861 году. Община была учреждена под духовным руководством арзамасского священника Авраамия Некрасова, который сподвиг крестьянку села Пильна Дарью Ольневу начать создание женской обители. Обитель, как предполагалось, должна была стать примером духовной жизни. 8 мая 1862 года в Пильне было утверждено строительство дома-богадельни, которое окончилось в 1865 году. К этому времени в общине уже состояло 6 сестер» [73].
Я пока опускаю подробности в истории, которые были до самого важного момента, а именно – до момента официального утверждения общины Святейшим Синодом, все их можно в деталях узнать в первоисточнике - [3], подробное хронологическое изложение фактов истории будет приведено ниже. Необходимо лишь заметить, что становление общины и воплощение замысла о монастыре продвигалось очень трудно. Виной тому были и чисто практические, финансовые проблемы и давление светских властей, которые не могли допустить образования новой монашеской обители без официальных разрешительных документов, выдаваемых Церковью.
Эта «слежка» была вполне оправдана. Виной тому особая атмосфера, царившая тогда в Симбирской губернии, да и во всей Нижегородчине. Многочисленные секты разного толка, раскольники, самозванные провидцы задавали работу не только полиции, но и церковной власти. 18 сентября 1877 года, то есть через 19 (!) долгих лет с момента самой мысли об объединении благочестивых жен в монашескую общину, произошло утверждение таковой Святейшим Синодом и все эти годы отец Авраамий был преданным и любящим духовным отцом для будущей матушки Ксении (Ольневой) и ее сестер, а она – добропорядочной и целеустремленной духовной его дочерью, которая несмотря на многочисленные и невообразимые трудности шла и шла вперед, надеясь на то, что монастырь все же будет рожден их совместными усилиями и сердечными молитвами ко Господу и к Матери Его, Пресвятой Богородице [3].
Именно отец Авраамий дал имя будущей обители, она должна была стать Покровской, а расположить ее предполагалось в версте от села Медяна, где уже к моменту получения разрешения от Синода были куплены земли и велись постройки, до времени тщательно «конспирируемые» будущими насельницами под богадельню [3].
В этом же источнике я нашел для себя и интересные подробности, которые коренным образом повлияли на мое мнение относительно имеющейся у меня иконы святителя Николая: «Одновременно с созиданием этого корпуса строился на каменном фундаменте и двухэтажный корпус, покрытый железом; он предназначался исключительно для сестер, в нем предполагалось устроить иконописную и цветочную мастерския» [3], а значит, их и устроили, что впоследствии подтвердилось и другим источником – Ведомостями самого монастыря за 1916 год [4]. Но это еще не все – ведь пока Церковь позволила официально создать лишь общину, не монастырь.
Монастырь был официально создан много позже, его первая игумения Ксения (Дарья Ольнева) показала себя не только благочестивой матушкой, ставшей для сестер настоящей матерью, но и крепкой хозяйственницей, благодаря чему монастырь постоянно развивался, укреплялся финансово, духовно, привлекая к себе не только прихожан из местной сельской общины, но и жителей других сел, паломников.
Кстати, о паломничестве в Медянский монастырь. Паломничество во второй половине XIX века было массовым явлением, но паломничество в русские монастыри, если можно так сказать, «подогревалось» в среде верующих теми Святынями, которые в них находились. Например, в Казань богомольцы шли за тем, чтобы увидеть и молитвенно прикоснуться к чудотворной иконе Казанской Божией Матери, а в Троице-Сергиеву Лавру отправлялись на молебен у святых мощей преподобного Сергия Радонежского Чудотворца, у древних икон.
Совсем молодой Медянский монастырь не мог выступать столь привлекательным для паломников, как перечисленные Святые Места, его еще необходимо было намолить, наполнить вещественными религиозными объектами для поклонения, однако и в нем были реликвии, которые заслуживали особого внимания верующих.
По данным из имеющихся источников, отец Авраамий передал в Медянскую Покровскую обитель «свою драгоценность – ковчег с частицами Святого Древа Креста Господня и частицами святых мощей, полученных от Святейшего патриарха Иерусалимского и афонских старцев чрез отца Паисия.» [6]. Более того, он завещал после своей кончины быть похороненным в Медяне, туда же просил перенести и прах своей возлюбленной супруги, скончавшейся в 1879 году [6].
Все в тех же монастырских ведомостях можно найти информацию о занятиях монахинь и сделать выводы о том, что хозяйство у монастыря было крепкое и зажиточное, монахини полностью удовлетворяли свои потребности, вели натуральное хозяйство. Это, впрочем, подтверждено и другими источниками.
У монастыря имелась ветряная мельница, скотный двор, пастбища и посевные площади, владел он и лесом [4], [3], [18]. Монахини сами шили себе одежду и обувь, пекли хлеб и просфоры, одним словом, монастырь, судя по имеющимся источникам информации, старался стать самодостаточным, об этом свидетельствует и Кирсанов, хотя он склонен преувеличивать богатства обители. Но богатства особого тут не было – монастырь имел и очень большие расходы, например, на строительство каменного храма, обустройство жилья и мастерских, богадельни, эти расходы превышали доходы, так что тот же храм строился благодаря значительным финансовым вливаниям жертвователей (об этом будет рассказано ниже).
Много позже написания основного текста этого исследования, начатого мною в 2017 году, то есть сразу после приобретения удивительной иконы с образом святителя Николая, мне удалось обнаружить новые «следы» монастыря в тех же епархиальных ведомостях. Мне пришла в голову счастливая мысль о том, что раз монастырь образовался, был официально признан Церковными властями, значит, сведения об этом должны были быть отражены в местных печатных источниках. Благодаря электронной библиотеке сайта «Духовенство Русской Православной Церкви в XX веке» я углубился в изучение подшивок «Симбирских епархиальных ведомостей», начав с года официального признания Священным Синодом женской общины – 1877-го.
Вообще говоря, Симбирские епархиальные ведомости стали для меня бесценным кладезем информации, ведь это есть, по сути, летопись, временной срез с событий религиозной (и не только) жизни региона, и я уверен, что ни один другой источник не даст мне уже большей, подробной, точной и столь исчерпывающей информационной базы для изысканий, чем эти журналы. Крайне важно отметить и хронологический, последовательный порядок изложения исторических фактов – это очень удобно для исследователя цепочки событий.
Симбирские епархиальные ведомости выходили регулярно, по 24 журнала за год. Мне пришлось (и я это сделал с большим удовольствием) просматривать тщательно каждый номер, стараясь не пропускать любые данные, касающиеся жизни Медянского монастыря и села Медяны. Кстати, в епархиальных ведомостях село так и называлось – Медяны, а не Медяна (например, в № 5 от 1891 года).
Оценив всю важность сведений, появляющихся в этом источнике, я тщательно копировал номера журнала, в которых печатались какие-либо нужные, для моего исследования данные и конечно, я считаю крайне важным привести некоторые выдержки, представленные также, в хронологическом порядке и здесь, ведь они – как календарь событий, генезис обители, и, увы, свидетельство деградации и полного краха не только исследуемого монастыря, но и всей духовной системы России в преддверии грядущей революции и сразу после нее.
Как я уже сказал, начал я свои изыскания с подшивки ведомостей за 1877 год. Однако, никаких сообщений на этот счет в двадцати четырех номерах этого официального издания я не нашел. Лишь в двух номерах были некоторые сведения о Медянах.
А в другом источнике так рассказывалось о событиях в Курмышском уезде: «В селе Медяне, Курмышского уезда, в 65 верстах к юго-востоку от г. Курмыша, при речке Медяне, основана Покровская женская община на средства крестьянки Ольневой и неизвестных благотворителей» [75] (стр. 130). Обращает на себя фраза «при речке Медяне», что может косвенно указывать направление поисков конкретного места, где был заложен, а затем и выстроен монастырь, в современных источниках нет ровно никакой точной информации о локации этого географического объекта на местности.
Новые поступления
| Каталог товаров | Сервис и помощь | Статьи | Мы в Vkontakte |
|---|---|---|---|
© 2005-2014 «Купи Старину» / Разработка - студия.ру
